C огромным успехом, с аншлагами проходят в Новосибирске гастроли Санкт-Петербургского академического театра имени Ленсовета, и максимум симпатий достался Счастливцеву из «Леса»
ТАК СЛУЧАЕТСЯ с каждым артистом, ставшим медийным лицом, – стоит ему появиться на сцене, зал взрывается аплодисментами. Ведущему актеру труппы Ленсовета, заслуженному артисту России Александру Новикову, участвовавшему в двух из трех привезенных спектаклей, аплодисменты «не по делу», прерывающие действие, конечно же, мешали. Он их пережидал не реагируя. Зато выглядел воодушевленным, благодарно принимал овации на поклоне после финала. Не кокетничал, делая вид, что устал раздавать автографы, на улице, и был открыт для обсуждения спектаклей, внимательно выслушивал подчас полярные мнения. Произвел впечатление крупного даровитого актера и серьезного, глубокого человека.
– Александр Маркович, вы вообще гастроли любите? Или так устаете от съемок, что вам дома лучше?
– Нет, я очень люблю гастроли. Представьте, когда я после окончания ЛГИТМиКа поступил в труппу театра имени Ленсовета, моя профессиональная актерская жизнь началась с длинных, двухмесячных гастролей во Владивосток. А следующим летом наш театр выехал тоже на два месяца в Украину – Киев, Николаев, Одессу. А впоследствии, когда в связи с экономической ситуацией в стране репертуарные гастроли стали нерентабельными, мне этих поездок к другой публике, проверки себя, своей роли в другом сценическом пространстве очень не хватало.
Шутка ли – Ленсовет не был в Новосибирске 35 лет, из нынешнего состава труппы только Лариса Регинальдовна Луппиан, еще бывшая студенткой, участвовала в тех давних гастролях.
– Насчет вас за кулисами только ленивый не шутил, что вы тезка главрежа «Красного факела» Александра Марковича Зыкова и однофамилец ведущего актера Сергея Новикова. Что бы это значило?
– Не знаю, никакой связи не нахожу. К сожалению, посмотрел только один спектакль «Красного факела», открывавший гастроли на нашей сцене в Питере, – «Поминальную молитву».
– А видели ли вы ту же пьесу в исполнении московского Ленкома?
– К счастью, видел, и Евгений Леонов в образе роли Тевье-молочника – одно из ярчайших впечатлений в моей жизни.
– Так вот я прочла, что критики сравнивают вас, вернее, природу вашего обаяния, с природой Леонова. А сейчас, увидев «Заповедник» и «Лес», убедилась – это правда. В вас есть истинность, искренность, доброта, объем личности просвечивает в любом образе. Впрочем, это не вопрос, он не требует ответа, так что не смущайтесь.
—Я все же отвечу: спасибо. И признаюсь, что волновался перед поездкой в Новосибирск – город, имеющий высокую театральную репутацию. Многие петербургские режиссеры, сценографы, художники по костюмам и по свету, хореографы, с которыми мне доводилось работать, ставили в вашем городе и возвращаясь рассказывали удивительные вещи, испытывали подъем. Концепция наших гастролей – показ спектаклей молодых режиссеров. А у них есть такая особенность – они абсолютно не боятся быть непонятыми, наоборот, стремятся к некой «элитарности». Но сейчас-то уже можно заключить: риск удался, большинство наших зрителей эксперименты приняли.
– Александр Маркович, вы уже более 20 лет служите в театре имени Ленсовета. Почему пришли сюда работать после окончания ЛГИТМиКа, мне понятно – ваш педагог Игорь Владимиров возглавлял труппу. А почему не возникло желание изменить этому театру? В чем его отличие от других питерских коллективов?
– Вы правы, для меня решающим фактором поступления в театр Ленсовета было даже не то, что я играл на этих подмостках еще в студенчестве, а личность мастера, его художественная политика, его человеческие и творческие принципы, его энергетика. Игорь Петрович возглавил театр в сложный период после ухода Николая Акимова в 1960 году и работал вплоть до ухода из жизни в 1999 году. И до сих пор для меня ощутима его мощная энергия, запущенные им творческие механизмы настолько сильны, что на них вполне можно существовать, их невозможно разрушить. В этом и состоит ответ на вопрос, почему я не изменяю Ленсовету. Я не просто не забываю Владимирова, а постоянно ощущаю его присутствие здесь, в театре, поскольку стопроцентное понимание того, что я делаю на сцене, дал мне он.
Худруки у нас менялись: почти 10 лет главным режиссером был Владислав Пази, другой этап определил Гарольд Стрелков. Затем наступил этап так называемого «директорского театра», когда ставили множество приглашенных режиссеров, диктовавших свои задачи. Для тех, кто много играл, это был отличный тренинг, но в целом были «разброд и шатания». Меня очень обнадеживает то обстоятельство, что второй сезон главным режиссером является Юрий Бутусов, невероятно талантливый человек, в свое время выпустивший у нас «Калигулу» Камю, «Старшего сына» Вампилова, «Войцека» Бюхнера, многие значительные, сложные, талантливые спектакли.
– Бесспорно, с приходом Бутусова театру Ленсовета повезло. А вам лично повезло? Занимает ли вас прославленный режиссер?
—Юрий Николаевич ставит «Макбета» Шекспира. Я занят, но не спрашивайте в какой роли. Сам не знаю. Бутусов собрал компанию из откровенно молодых и, скажем так, условно молодых актеров, кому под 40 и слегка за 40. И пока на репетициях мы все играем всех. Распределение ролей определится ближе к премьере. Ситуация непривычная, но она правильная, при ней спектакль имеет шанс как можно дольше оставаться живым, импровизационным, роли будут рождаться каждый раз, на каждом показе заново, а не исполняться актерами по устоявшемуся шаблону.
Вторая работа в премьере мне в новом сезоне предстоит у Марии Романовой – ученицы Григория Козлова, поставившей мелодраму «Я боюсь любви» Елены Исаевой, – здорово, что по просьбам публики устроили дополнительный показ этого спектакля. Мария намерена в новом сезоне воплотить пьесу «Тень дерева» Екатерины Нарши, которая даже не вполне пьеса… Кстати, насколько мне известно, автор родом из Новосибирска.
– Катя, вообще-то, родом из Иркутской области, но в Новосибирске довольно долго работала в газете «Молодость Сибири» и была известна под фамилией Селезнева. Нарши – ее псевдоним. Мы дружили. «Тень дерева» она написала еще здесь, до отъезда в Москву, и я помню этот сюрреалистический текст. Рада, что он спустя годы оказался востребован. Вот еще одно подтверждение тому, что театр имени Ленсовета открыт экспериментам, каким является и «Лес» Островского.
– Я очень люблю «Лес» за то, что этот спектакль Кирилла Вытоптова позволил состояться моему дуэту с прекрасным актером Димой Лысенковым из Александринки (ему всего 30 лет, а он уже переиграл многие главные роли классического репертуара – Гамлета, Кочкарева в «Женитьбе», Телегина в «Дяде Ване»). И, по-моему, Лариса Луппиан – невероятная Гурмыжская, до нее никто и никогда так умно и тонко эту помещицу не воплощал.
– Мне краснофакельские артисты рассказывали, что у Ленсовета уникальное здание на Владимировском спуске [перепутано с Киевом – Прим. сайта], 12, отличная сцена, очень театральная, обжитая. Хотя здание и гримерки несколько обшарпаны, но… зато в самом центре, в сердце города на Неве. А вы какие чувства испытываете к Санкт-Петербургу? Не было ли колебаний, желания последовать примеру ваших коллег Константина Хабенского и Михаила Пореченкова?
– Я родился в Питере, как актер родился в Ленсовете, этим все сказано. У нас, правда, здание уникальное, историческое. В нем прежде располагался игорный дом, и внутренняя география сориентирована под потребности, как теперь говорится, игорного бизнеса. Да, в самом деле, наши гримуборные неидеальны, не образец комфорта, но я как-то не обращаю на это внимания. Мне гораздо больше жаль, что в красивейшем колонном фойе до сих пор не завершена реконструкция, зато сцена особая, она имеет определенный наклон, большую глубину, позволяющую обыгрывать пространство. Старожилы, воспитанные И. П. Владимировым, знают и ее секреты – в определенном месте сцены нельзя говорить в боковые кулисы, акустика нарушается. А вообще эта сцена провоцирует актера на крупный план, на особую психологическую точность, на «тонкие вибрации». Наша труппа недаром дала миру столько мастеров (тех же Хабенского и Пореченкова, учеников гениального педагога Вениамина Фильштинского) – сцена провоцировала играть по большому счету. Фильштинский – еще одна связующая Питер с Новосибирском нить, Вениамин Михайлович ведь много работал в вашем «Глобусе». А его сын – художник по свету Глеб Фильштинский – работал здесь, кажется, вообще почти во всех театрах, включая оперный.
– Александр Маркович, вам не обидно было, что некоторые поклонники тут обращались к вам по имени Федор, ассоциируя с персонажем – Федей Курочкиным из сериала «Тайны следствия»?
– Нет, не обидно. Я, конечно, не могу сказать, что сильно радуюсь. Все-таки Федя Курочкин – не мое второе «я», но съемки в «Тайнах следствия» длились много лет и продолжаются, это большой кусок, значительная часть моей жизни. И я к этой работе нежно, тепло, очень серьезно отношусь.
– К вам как актеру тут никаких претензий нет – вы создали внятный, логичный, цельный образ. Но я вам особо благодарна за то, что вы не оставляете театр ради съемок. Притом работаете и в других коллективах, на нескольких площадках – в «Приюте комедиантов», в «Особняке» и других.
– Сейчас я нигде не работаю, кроме театра-музея Ф. М. Достоевского, расположенного в Кузнечном переулке, которым руководит Саша Баргман. Мы учились параллельно, он – на курсе Игоря Горбачева. Естественно, давно знакомы, общались, но я никогда не предполагал, что Баргман станет таким… матерым режиссерищем! Баргман поставил спектакль «Паника. Мужчины на грани нервного срыва» – привет Альмодовару от финского драматурга Мики Мюллюахо, безумно острый, честный и трогающий. Я очень дорожу этой историей, где играю с Виталием Коваленко, бывшим краснофакельцем, запредельно чутким и одаренным актером. Он тоже порой снимается в сериалах, к которым вы, как я понимаю, негативно относитесь, но это обстоятельство его ничуть не испортило. Коваленко по большому счету выдающийся актер.
– Безусловно, но вы и он – это, скорее, исключение из правил. У меня перед глазами масса примеров того, как сериалы из вполне достойных актеров делали уродов, потому считаю, что съемки ни в коем случае не должны отрывать от театра – основы мастерства. Иначе утратится профессия. Кстати, к «Тайнам следствия», в отличие от других проектов, я позитивно отношусь, поскольку там есть качество, сама основа – романы Елены Топильской и как литература в своем жанре отменные.
– По романам Топильской снимались только первые сезоны «Тайн», довольно давно уже работает группа сценаристов, но все мы – костяк актерской группы – не остыли к съемкам этого проекта. Потому что душой сериала была и остается Анна Ковальчук, изумительная актриса нашей труппы, жаль, что она не смогла приехать на гастроли в Новосибирск, и вы не имели возможности в том убедиться. Ковальчук обладает редким даром партнерства. Мы с ней во многих спектаклях играли дуэтные роли – и брата с сестрой, и влюбленных, и мужа с женой. Работать с ней – удовольствие, у Ани отличное чувство юмора, развита самоирония.
– Большая редкость для актрисы, которой самой профессией велено быть эгоцентричной, и редкость для красавицы. А сейчас вы где-нибудь снимаетесь?
– Недавно участвовал в съемках многосерийного телефильма о загадочной судьбе Марии Пуаре – русской француженке, актрисе и певице начала века, написавшей романс «Я ехала домой». Это такая богато костюмированная историческая мелодрама. Главную роль сыграла молодая актриса Наташа Высочанская, а я играл одного из ее первых антрепренеров. Думаю, фильм получится зрелищный, увлекательный, поскольку сама личность певицы неординарная и сценарий качественный. Осенью продолжатся съемки 12-го сезона «Тайн следствия», есть еще предложения, о которых рано говорить. Для меня чем больше работы, тем лучше – совсем не умею сам себя занимать, развлекать. Если возникает свободное время, не отдыхаю, просто маюсь. Предпочитаю цейтнот.
– В таком случае, желаю вам цейтнота, плодотворного театрального сезона и бесконечных съемок.
Беседовала Ирина УЛЬЯНИНА,
«Новая Сибирь» № 42 (1043) 26 октября 2012 г.